არაფერი ფრანგები არ არიან, ნაბიჭვრები არიან ეგენი. აი ასე გადმოჰყავთ, ბაგაჟნიკებში უკვე "სამშვიდობოს" გასულ "ფრანგებს" (არაბებს) არაბული სამყაროდან თავიანთი ბავშვები, ცოლები, სიდედრები, ძმები, დები, საცოლეები, საქმროები და ა.შ. მერე მოქალაქეობას იღებენ და მრავლდებიან ტარაკანებივით:
Тихая война народовНаш корреспондент побывала в Марселе, где все меньше французов и все больше мусульман
Пятница. Полдень. Только что закончилась молитва в культурном центре «Садам», и мужчины высыпали на улицу. Женщины, с ног до головы закутанные в черное, уже разложили на лотках свой немудреный товар - длинные бесформенные тряпки и дешевые безделушки, книжечки «Секреты хиджаба» (как одеваться мусульманской женщине) и «Счастье быть мусульманином». Всюду шумная бестолочь идущих, едущих и торгующих. Грубые ароматы уличной стряпни - баранины, острых пирожков и кофе с кардамоном. В стареньких магнитофонах крутится затертая пленка - однообразные тягучие арабские мелодии с извечным припевом «хабиби» («сердце мое»).
Добро пожаловать в прекрасную Францию! Я в Марселе, в необъявленной столице мусульманской Европы, в городе, где из восьмисот тысяч населения почти половину составляют арабы. Весь Марсель делится на два города - белый и черный. Белый город совсем невелик - красивый и чинный, для туристов и респектабельных французов. Черный город - это улицы, похожие на сточные канавы или на грязные кишки, по которым Марсель отрыгивает в море все свои отбросы. В некоторые опасные кварталы никогда не заходит полиция, и нередко ночью чья-нибудь отчаянная душа вылетает в маленькую дырку, проделанную ножом. В белом городе едят буйабес, изысканный рыбный суп, в черном - кебаб. На границе между двумя городами - сук, арабский рынок, где прямо на земле, поджав ноги, часами сидят мужчины неопределенного возраста, разложив для продажи нечто невообразимое - поношенную обувь, использованные кассеты для магнитофонов, рваные вещи, какие-то чепуховые гайки и винтики. Однажды я видела старика, продававшего репродукцию Моны Лизы и ботинок на левую ногу. (Если повезет, можно найти одноногого покупателя, потерявшего правую ногу, и даже поклонника Леонардо да Винчи.) Сук - это видимость торговли, а по сути способ времяпрепровождения, форма социального общения и источник информации. Здесь питаются слухами и сплетнями, узнают свежие иммигрантские новости.
Марсель - морские ворота, через которые в течение полувека происходит ненасильственное мусульманское вторжение в Европу. Только во Франции официально проживают более пяти миллионов арабов, а в прошлом году иммиграция в эту страну составила почти полмиллиона человек (340 тысяч легальных иммигрантов и 130 тысяч - нелегалов). Люди, настроенные апокалипсически, предсказывают, что именно здесь, на юге Франции, в недалеком будущем ударятся щитами - медь о медь - две древнейшие цивилизации, исламская и латинская.
Иммиграцию недаром называют двигателем истории. Секрет в том, что, раз начавшись, миграционный поток лишь увеличивает свою скорость. Это похоже на поезд, набирающий ход, в конце пути которого - неизбежное столкновение с каким-нибудь мирно стоящим товарняком. До 1993 года во Франции действовал закон, схожий с американским: каждый ребенок, родившийся на французской земле, получал право на гражданство, а его родители - разрешение на десятилетнее проживание. Как только подходил срок родов, беременные алжирские и марокканские женщины садились на паром и приезжали в Марсель. Там им в соответствии с гуманными французскими законами оказывалась медицинская помощь (не выбрасывать же беременных женщин на улицу). Далее все шло как по маслу. Счастливая роженица немедленно вызывала во Францию своего Мустафу или Али, у которого в паспорте вписаны еще три жены и десять детей. А поскольку здесь действует еще один чудесный либеральный закон - о воссоединении семей, через некоторое время на французскую землю прибывал целый отряд родственников - человек эдак пятнадцать.
Когда запаниковавшие французские власти отменили право на гражданство для иностранных новорожденных, возникла та самая ситуация, когда один старается поскорее захлопнуть дверь, а другой, просунув в щель ногу, не дает этого сделать. Выросших во Франции арабских мальчиков и девочек родители в спешном порядке отправляли на бывшую родину заключать браки. Оттуда они возвращались со свежеиспеченными женами и мужьями, которые со временем перетаскивали в Европу своих мам, пап, братьев и сестер.
На что они живут?
О, возможностей видимо-невидимо! Для этого вовсе не надо работать. Во-первых, новичкам полагается для начала какое-никакое бесплатное жилье (гостиницы-ночлежки для иммигрантов), а со временем нормальные льготные квартиры (каждая префектура имеет свой резерв - иногда до 20% всего жилищного фонда). Разумеется, бесплатные коммунальные услуги, бесплатное медицинское обслуживание и школы для детей, а иногда и каникулярные поездки для школьников. Помимо всей этой гуманитарной халявы на каждого члена семьи государство выплачивает 281 евро. К примеру, семье из четырех человек полагается 1124 евро в месяц. И тут вступает в силу простая математика. Чем больше детей, тем больше денег, а где сыты трое, будут сыты и пятеро. Плодовитые арабские женщины рожают по пять-шесть детей, и средняя семья получает около двух тысяч евро в месяц. (Немыслимые деньги для бедных алжирцев или марокканцев.) Именно мусульманская иммиграция съедает львиную долю денег социального обеспечения.
- Пойми, в этой стране лучше быть бедным, больным арабом с десятью детьми, чем здоровым нормальным белым, - объяснял мне Антуан, местный марсельский журналист (фамилию просил не называть). - Французы не знают своих прав и часто просто стыдятся обращаться к социальным работникам. Они предпочитают иметь работу и платить налоги. Иметь белый цвет кожи - значит изначально быть неправым. Это колониальный комплекс вины, от которого Франция до сих пор не может излечиться. И не дай Бог высказать свое мнение о проблемах иммиграции в газете или по телевидению. Потом не отмоешься от обвинений в расизме и дискриминации. Это клеймо на всю жизнь для журналиста или политического деятеля. Я называю это либеральным террором. Мы выросли с лозунгом «Свобода, равенство, братство» и теперь оказались его заложниками. Нельзя обидеть никого - ни бедных, ни богатых, ни черных, ни цветных, ни мусульман, ни христиан, ни евреев, ну абсолютно никого. Пресловутый культ политической корректности.
Терпи и неси свое «бремя белого человека», а значит, корми иммигрантов, среди которых множество дармоедов и хулиганов. А может, просто Франция - страна мазохистов? В сущности, мы уже проиграли. Как там в Библии Бог обещал Агари: «И сделаю потомство твое, как песок земной».
- «И родишь сына, и наречешь ему имя Измаил, - подхватываю я. - Он будет между людьми, как дикий осел; руки его на всех, и руки всех на него. И умножая, умножу потомство твое, так что нельзя будет и счесть его от множества».
- Хотя погоди, - оживляется Антуан. - Восточная Европа вошла в Шенген. Скоро к нам поедут чудесные белые польские и прибалтийские девочки-христианки. Обновление крови. И все же ислам победит нас темпами воспроизводства. Большинство французов испытывают пораженческие чувства или так называемый «демографический пессимизм». Давай смотреть правде в глаза. Каждая вторая арабская женщина в Марселе беременна (это видно невооруженным глазом), чего не скажешь о француженках. Через десять лет Марсель будет арабским городом, и остатки французов побегут отсюда. Кому понравятся соседи, которые играют по ночам на своих барабанах или режут баранов в Рамадан прямо на лестничной клетке. И не забывай, каждый мусульманин с французским паспортом - это гражданин с правом голоса, и голосовать он будет за свои интересы и за свою общину. А вообще, если бы крестоносцы могли увидеть, чем заканчивается многовековая борьба креста и полумесяца, они восстали бы из гроба.
Диктатура политкорректности
Как выглядит французское чувство колониальной вины, мне довелось наблюдать во время телевизионного ток-шоу с шокирующим названием «Существует ли расизм против белых?». Студия разделилась на две части: арабы и африканцы по одну сторону баррикад, белые - по другую. В сущности, в том, что во Франции появился «антибелый» расизм, никто и не сомневался. Но как быстро обвиняемые в нем превратились в обвинителей. «Вспомните, как вы убивали наших братьев в Алжире!» - кричали арабы. «Вы поставили экономику Африки на колени!» - восклицала темпераментная негритянка. Под градом исторических упреков все ниже и ниже клонили головы белые участники дискуссии. Кончилось ток-шоу тем, что цветные спорщики сделали вывод: расизм против белых - следствие «белых» преступлений, это своего рода историческое искупление, и наказания без вины не бывает.
Единственный человек во Франции, кто открыто говорит о демографической агрессии, о наступлении на французскую культуру и французский образ жизни, о надвигающейся катастрофе, о белом меньшинстве, - это президент партии «Национальный фронт» Жан-Мари Ле Пен. Он - персона нон грата, его неудобно иметь в друзьях, ему не дают слова ни газеты, ни телевидение. Его называют расистом и фашистом, а он заверяет, что он всего лишь патриот: «Я люблю своих дочерей больше, чем своих кузенов, я люблю своих кузенов больше, чем соседей, но мне ближе соседи, чем незнакомые люди, и я предпочитаю незнакомцев своим врагам. То же самое с нациями. На первом месте для меня французы, на втором - европейцы, потом - в целом представители западной цивилизации, а затем страны - друзья Франции». Известны высказывания Ле Пена: «Заведите удочку и сами ловите рыбу в своем пруду», «Живите в своем доме, растите свой сад».
Этот очень старый человек живет в одном из самых элегантных пригородов Парижа, Сен-Клу, в великолепном доме со старинной мебелью и вышколенной прислугой. Все здесь - символ утонченной французской цивилизации. Когда смотришь из окон дома на мирный цветущий сад, с трудом верится, что вся эта роскошь, Париж в весенней дымке с его шампанским, фуа-гра, благородными винами и модой могут исчезнуть, как Атлантида, под волнами чуждой цивилизации. «Может быть, вы преувеличиваете? - спрашиваю я Ле Пена. - Жизнь кажется такой спокойной!» «За пять минут до войны - всегда мир, - отвечает старый человек. - И потом в этой войне не будет выстрелов. Я помню одну арабскую женщину, которая, похлопав себя по животу, сказала: «Вот наше оружие. Мы завоюем мир без кровопролития». - «Но разве есть выход?» - «Конечно. Полный контроль границ и виз, но самое главное - прекращение денежных субсидий для иностранцев. Они едут сюда, зная, что во Франции они получат денег в десять раз больше, чем у себя на родине, причем не работая».
«Вас не слишком любят во Франции?» - «Я просто говорю вслух, о чем многие думают. У меня много известных друзей, таких, как Ален Делон и Брижит Бардо, но они никогда не участвуют в политических кампаниях Национального Фронта. Это опасно для их репутации. Один известный певец согласился выступить с концертом на нашем митинге. Его продюсер схватился за голову: «Не смей этого делать! Ты не сможешь выпустить новые диски, для тебя закроют теле- и радиоэфир». Певец, разумеется, отказался от концерта. А стоило мне заявить в интервью: «Когда во Франции будут жить 25 миллионов мусульман, французы будут ходить по улицам, боясь поднять голову», как на меня немедленно подали в суд по обвинению в дискриминации и заставили выплатить штраф 20 000 евро».
This post has been edited by Johnnie Walker on 7 Nov 2005, 00:46 
არეულობები საფრანგეთში, ალბათ უმსხვერპლოდ არ დამთავრდება
