2009-08-24 Игорь Бойков
ეს ერთი ავტორი
ვერსია არასრულია ვინაიდან ძალიან გრძელია, აკლია ის ნაწილი რომელშიც აღწერილია თავდასხმების ქრონოლოგია 2009წლის განმავლობაში
Холодное жаркое лето 2009 года
Большой войны в Дагестане не не будет. Пока
КАВКАЗ ПОТЕРЯН
Такова печальная хроника событий последних дней. На взгляд из остальных регионов России всё выглядит устрашающе. Тем более, что Юлия Латынина в «Новой газете» регулярно подливает масла в огонь. Так, в её нашумевшей статье «Мекъаб» (то есть, «несправедливость» в переводе с аварского), вышедшей ещё задолго до убийства министра внутренних дел Дагестана Адильгерея Магомедтагирова и нынешнего кровавого августа, она делает вывод о том, что Дагестан для России потерян («Новая газета», 20.04.2009 г., №41).
Что характерно: в очередной раз позиция крайних либералов и крайних националистов оказалась сходной — и те, и другие не прочь обкорнать страну. Только одни (крайние националисты) это декларируют открыто, раздувая среди русских узколобо-националистические настроения и всячески спекулируя на теме событий на Северном Кавказе, в которых они, кстати сказать, мало что смыслят. Другие же (либералы) хоть и не призывают прямо к развалу страны, но в своей пропаганде делают акцент именно на факторе разъединения. «Потерян», «потеряли» — всё это обычные упаднические рефрены либеральной пропаганды на страницах «Новой газеты» и волнах «Эха Москвы».
Собственно, им и не требуется призывать к чему-то открыто. Если долбить изо дня в день одно и то же, то рано или поздно данная установка прочно засядет в мозгах аудитории и будет уже восприниматься как непреложная истина. Помните заклинания начала 90-х: «Альтернативы рынку нет»? Теперь в головы наших сограждан вбивается иной, не менее вредоносный постулат: Кавказ для России потерян. И речь идёт не только о Дагестане. Причём, в отличие от крайних националистов, среди либералов есть люди, достаточно компетентные в кавказской тематике. Поэтому их пропаганда ведётся вполне осознанно и целенаправленно бьёт в цель.
Безусловно, последнее обострение имеет несколько причин. Первая и главная из них — усиление противоборства различных этно-клановых группировок и нагнетание в связи с этим общего негативного фона в республике. Которым также пытаются воспользоваться боевики — они очень внимательно отслеживают все изменения в ситуации в республике на всех уровнях. Отслеживают и стараются использовать любое благоприятное стечение обстоятельств. Похоже, перед республикой в полный рост встаёт «проблема 2010», хотя об этом далеко не все говорят открыто. Напомню, что именно в феврале 2010 года истекает срок президентских полномочий нынешнего главы Дагестана Муху Алиева.
Есть весомые основания предполагать, что боевики действуют не сами по себе. Резкое усиление их активности во многом вызвано и разгорающейся борьбой за власть внутри правящей верхушки. В таких условиях их вылазки могут вносить и вносят в эти расклады серьёзные нюансы. Так или иначе все эти убийства, нападения, диверсии и теракты выбивают почву из под ног действующего президента Муху Алиева, выставляя его перед лицом федерального центра в крайне невыгодном свете.
Надо иметь в виду, что безродных в Дагестане нет. Практически любой человек, будь-то правительственный чиновник или бегающий по лесам боевик, обладает достаточно разветвлённой сетью родственных и земляческих связей. Эти связи вполне могут выступать каналом для негласных переговоров, выдвижения и обсуждения условий, а если необходимо, то и координации действий. Ведь известны случаи, когда, используя родственный или земляческий канал выхода на боевиков, милиция вела с ними переговоры о сдаче. Так где гарантия, что через него же на контакт с ними не пытался выйти кто-нибудь, помимо силовиков?
Тем более, что временно интересы «лесных» и некоторых националистически настроенных представителей власти разных уровней могут смыкаться. И тем, и другим выгодна дестабилизация обстановки в регионе. Каждому в своих целях, но выгодна. Это важный момент, без чёткого осознания которого Кремлю невозможно будет проводить на месте эффективную политику.
Вопрос о том, кому возглавлять республику следующие пять лет решается именно в эти недели. Думаю, уже осенью с кандидатурой президента, которая будет представлена Кремлём на утверждение в Народное Собрание республики, наступит ясность.
В этот момент и следует ожидать разрядки. Хотя бы на какое-то время.
БУДУЩЕЕ РЕГИОНА
О шансах различных претендентов на президентский пост я говорил в статье «Последний год президента?» от 26.05.2009 г. Диспозиция с тех пор практически не изменилась. Претенденты, по сути, всё те же. Хотя не все из них заявляли о своих амбициях открыто, аналитики чётко очертили их круг: действующий президент Муху Алиев, его активный оппонент, глава администрации Кизлярского района Сагид Муртазалиев, член Совета Федерации Сулейман Керимов и, называемый некоторыми публицистами в качестве претендента на президентский пост мэр Махачкалы Саид Амиров. Последний, кстати, собрав 17 августа заседание антитеррористической комиссии, жёстко раскритиковал республиканские власти за бездействие, что стало очередным витком «холодной войны» между администрацией президента и администрацией Махачкалы.
Однако несмотря на общее ухудшение обстановки в регионе, позиции президента Алиева скорее укрепились, чем пошатнулись. Вслед за аппаратно-уличной победой в деле о назначении главы УФНС (помните скандальное изгнание из республики Владимира Радченко), Муху Алиеву, опираясь на содействие своего союзника мэра Хасавюрта Сагидпаши Умаханова, удалось провести и на пост министра МВД приемлемую для себя кандидатуру в лице бывшего секретаря Совета безопасности «чекиста» Али Магомедова. Реалии современной «вертикали власти» таковы, что чиновнику для того, чтобы удержаться на занимаемом посту, совершенно не обязательно иметь на нём реальные заслуги и достижения. Тем более, что за виртуальными дело не станет — на этот счёт всегда под рукой армия спичрайтеров и имиджмейкеров. Главное в чиновничьих схватках под ковром — это умение интриговать и проводить на ключевые места своих людей. Муху Алиев навыками аппаратной борьбы обладает сполна.
Разумеется, не исключён «ингушский вариант», при реализации которого президентом Дагестана будет неожиданно для всех назначен какой-нибудь пока ещё никому неизвестный силовик-дагестанец. Однако для этого, скорее всего, потребуется введение на территории республики режима контртеррористической операции (КТО), что, в данных условиях, является шагом нежелательным. Главным образом, потому, что причины обострения ситуации находятся не только и не столько в лесу, сколько в правительственных кабинетах. Если уж и начинать КТО, то, в первую очередь, оттуда: зачистить всех взяточников, воров, казнокрадов и расхитителей бюджета, глядишь, и количество желающих бегать по лесам с автоматами поубавится.
Однако федеральный центр, видимо, всерьёз рассматривает вариант введения КТО, тем более, что после отмены её режима в Чечне известная часть силовиков осталась без источника дополнительного финансирования. Я, кстати, прогнозировал этот возможный сценарий в статье «Фугасы. Пули. КТО?». Так, по сведениям дагестанских СМИ в республику уже дополнительно введены три полка Министерства обороны. На этом уже спекулируют радикальные исламисты, разжигая среди населения антирусские настроения.
Надо сказать, что их позиции среди населения достаточно прочны. Дагестанские власти в общем контролируют территорию республики, однако плохо, или совсем не контролируют умы её населения. Массовое распространение панических слухов, переодевание милиции в гражданскую одежду, открытое сочувствие большей части населения боевикам, расстрелявшим проституток (в данном случае просто воротит от лицемерия — эта же ныне гневно осуждающая «жриц любви» большая часть регулярно пользовалась и пользуется их услугами) — это не просто звоночки, это гулкие колокола, которые трезвонят наперебой.
Последний раз такие колокола звучали в конце 90-х, после подписания Хасавюртовского мира. В те годы на Дагестан также время от времени накатывали вполне управляемые волны панических слухов о грядущей чеченской интервенции, вооружённую поддержку которой обеспечит местная «пятая колонна». Они возникали внезапно, в течение каких-нибудь суток. Все и всюду вдруг начинали обсуждать: вот, боевики нападут сразу после окончания Уразы, вот, в Махачкалу просочились уже сотни бандитов, вот-вот начнётся война и т.д. Потом эти слухи затихали также внезапно, как и возникали, оставляя среди населения растерянность и испуг. Не сомневаюсь, что запускали их тогда, как и сейчас, активные пособники боевиков.
В методах ведения психологической войны они, кстати, достигли определенных успехов, этого нельзя отрицать. Власть на данный момент не может вести эффективную контрпропаганду. Её официальным сообщениям и опровержениям верят немногие.
Однако развязывания большой войны в Дагестане опасаться не стоит. По крайней мере, пока.
В первую очередь, потому что, несмотря на весь клубок противоречий, они ни по отдельности, ни все вместе не являются достаточно сильными для того, чтобы послужить полноценным взрывчатым материалом. Бандподполье несёт ощутимые потери, хоть ему и удаётся компенсировать их активной вербовкой в свои ряды всё новых и новых боевиков. «Лесным» не удалось взять под полный контроль ни один из районов республики. Банды по нескольку десятков стволов активно действуют лишь в нескольких из них: в Буйнакском, Карабудахкентском, Унцукульском, Хасавюртовском. Плюс, регулярные боестолкновения с членами НВФ происходят в Махачкале, Хасавюрте и Дербенте, который в связи с приближающимися 11 октября выборами главы администрации также превратился в поле боя. Разумеется, нельзя исключать чего-то подобного тому, что произошло в Назрани в июне 2004-го и в Нальчике в октябре 2005-го, то есть налёта крупной банды в несколько сот стволов на как-нибудь город или даже на столицу республики. Но даже при таком, крайне неблагоприятном развитии событий, речь о захвате власти в республике «лесными» идти не будет. Для этого у них сил нет.
Гораздо большую опасность для Дагестана и России представляют нарастающие противоречия внутри республиканских правящих кругов, общая деградация государственного аппарата, падение престижа власти и доверия к ней со стороны населения.
Собственно, и внутри российских верхов, судя по всему, есть настроения «слить» при возможности проблемный регион, о сути происходящего в котором они имеют весьма слабое представление. Совокупность действия этих факторов представляет для страны гораздо большую опасность.
Тем более, что вразумительной кавказской доктрины нынешняя кремлёвская верхушка не имеет и, судя по всему, иметь не способна.
......................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................
ესეც რიგით მეორე
თემა იგივე დაღესტანი
ამას ეტყობა რომ უფრო განიცდის
2009-08-24 Сергей Исрапилов (Махачкала)
«Противиться не в силах боле…»
Дагестан в ожидании нового президента и новой войны
Дагестан живет в двух шагах от полномасштабной внутренней войны.
Даже в центре Махачкалы сотрудники ДПС боятся занять место на посту. В последнее время боевики обстреливают посты, расправляются с милиционерами и легко уходят от преследования. Это проблема не только милиции: налицо общая дисфункция власти, резкое снижение ее эффективности.
Убийство непопулярного министра МВД Адильгирея Магомедтагирова, жесткой рукой удерживавшего милицию от распада, привело к ее дезорганизации, повысило статус боевиков в глазах молодежи и привлекло в их ряды новые силы.
СЛАБОСТЬ ВЛАСТИ ПРОВОЦИРУЕТ НАСИЛИЕ
Дагестан все последние годы — «мягкое подбрюшье» России, самый взрывоопасный и нестабильный регион. А сейчас, в преддверии назначения нового главы республики ситуация и вовсе резко обострилась.
В Дагестане милиция уже давно стала объектом нападений со стороны боевиков. Пока самым тяжелым считался 2005 год, совпавший с назначением нового президента республики и затянувшимся межвластием. Тогда боевиками было убито 72 милиционера и солдата. Опасаясь за свою жизнь, десятки сотрудников в тот год уволились из органов.
В 2006 году правоохранительные органы перехватили инициативу, смогли уничтожить более 100 экстремистов. Но с 2007 года счет потерь милиции вновь стал расти и этот год, возможно, станет самым кровавым.
5 июня в результате покушения был убит Министр внутренних дел Дагестана Адильгирей Магомедтагиров. Со смертью министра ситуация обострилась. Уже не минная война становится главной причиной потерь милиции. Экстремисты действуют куда прямолинейнее. Они прямо из автомобилей расстреливают посты милиции и скрываются. Террористы обстреливают даже райотделы, демонстрируя силу и влиятельность.
Милиция в Дагестане многочисленна — около 20 тысяч, а с учетом военных и иных силовых структур общая федеральная группировка в республике достигает 30 тысяч человек. Количество активных боевиков в Дагестане относительно невелико, но милиция морально слабее боевиков, недостаточно мотивирована.
Милиция все же — почти «обыкновенная» работа. По субъективным качествам полицейский всегда слабее террориста, ибо надеется не умереть, в то время как последний ищет смерти. В общем, в республике идет «война нервов», в которой победит тот, кто сможет выдержать длительное напряжение конфликта.
ГАРАНТ — «НАД СХВАТКОЙ»
В 2005 году, когда в Дагестане проснулся экстремизм, президентом Дагестана был назначен Муху Алиев. Новый президент первоначально пытался взять в отношениях с экстремистами примирительный тон, призывал их сложить оружие и обещал амнистию. Однако эти шаги были истолкованы как слабость власти.
Президент так и не занял единой и четкой позиции. С одной стороны он публично ругал и угрожал расследованием силовикам, виновным в незаконных методах ведения следствия. Очень часто на центральной площади Махачкалы или у прокуратуры, митинговали родственники боевиков; приезжали и встречались с президентом правозащитники; выходили с откровенно антироссийской и антигосударственной риторикой местные газеты. Но с другой стороны, продолжались похищения подозреваемых в экстремизме, пытки и спецоперации. В общем, президент мягко уклонился от конкретизации своего мнения. Как в «Евгении Онегине»: «Чужой для всех, ничем не связан…»
В специфических условиях Дагестана отсутствие у политической верхушки четкой позиции только спровоцировало разрастание насилия.
ПРОВАЛ ИНФОРМАЦИОННОЙ И ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ РАБОТЫ
Поскольку президент занял очень выгодную позицию «над схваткой» (в противостоянии МВД-боевики), в эту же нишу постарались вскарабкаться максимальное число чиновников, глав администраций, предпринимателей, общественных деятелей и пр.
В последние годы ни один видный политический деятель республики, чиновник или авторитетный национальный лидер не выступил с осуждением экстремизма. Удивительным образом борьба с экстремизмом оказалась «внутренней проблемой» милиции.
Однако быстро оказалось, что только силовыми методами победить ваххабизм невозможно. Одновременно нужна была системная идейно-политическая борьба. Но вот ее-то вести было уже некому.
Первоначально задачу идейного противостояния боевикам выполняло местное Министерство по делам национальностей, информации и внешним связям (Миннац). Однако после убийства его основателя и первого министра Магомедсалиха Гусаева, а затем его приемника Загира Арухова, следующие министры вели себя, мягко говоря, очень осторожно. Министерство перестало оказывать хоть какое-либо влияние на умы дагестанцев.
Одно время идейную борьбу с экстремизмом пытались «поручить» Духовному управлению Дагестан, но после убийства муфтия С.-М. Абубакарова, некоторых влиятельных имамов и алимов, идейная борьба и здесь не заладилась.
Милиции пришлось бороться с экстремизмом «один на один». Милиционеры в черных масках с прорезями для глаз вели эту борьбу как умели. Но при этом на МВД оказывалось разнообразное политическое давление. Теперь же, со смертью министра Магомедтагирова и вовсе очень велика вероятность, что МВД Дагестана повторит судьбу Миннаца.
И это при том, что в республике сложилась самовоспроизводящаяся база терроризма. На место убитого террориста приходят двое других. А со смертью каждого милиционера двое его коллег пишут заявление об уходе.
СОЦИАЛЬНАЯ БАЗА ТЕРРОРИЗМА
Хроническими приметами Дагестана в последние годы стали бедность большинства населения, высокая безработица и жуткое социальное неравенство. Социальные проблемы республики создают питательную среду для массового недовольства и вербовки экстремистами новых боевиков.
Пока шла война милиции с террористами, чиновники занимались «распилом» поступающих из Москвы средств. Власть не смогла, да и не пыталась восстановить промышленность, высокотоварное сельское хозяйство; пресечь казнокрадство и коррупцию. По сути, она своими руками создала социальную основу для терроризма.
В результате богатые в Дагестане становились очень богатыми, а большинство дагестанцев пребывали в бедности и выживали как могли. Теперь углубившиеся социальное неравенство непрерывно провоцирует социальные конфликты, глухое массовое недовольство, выдавливает часть молодежи «в лес».
ВМЕСТО НАЛОГОВ — ОТКАТЫ
Нынешний президент республики Муху Алиев, придя к власти в 2005 году, обещал вывести из «тени» бизнес, повысить собираемость налогов, повысить финансовую самодостаточность Дагестана. В бытность свою председателем парламента, он часто и резко критиковал тех предпринимателей, кто уклонялся от уплаты налогов и самих налоговиков за провалы в работе. Возможно, тогда именно таких шагов ждали от нового президента в Москве.
Но обещания так и не были выполнены. За исключением денег Сулемана Керимова, который стал платить налоги в республике, собственные сборы за последнее четыре года выросли всего на 35-40%, что примерно соответствует уровню инфляции.
В Дагестане с избранием на пост Муху Алиева многие надеялись, что он сможет остановить коррупцию и разворовывание бюджета. Но и этим надеждам не суждено было сбыться.
Вот лишь один, маленький пример. В июне всплыл скандал в Цунтинском районе республики. Оказалось, что там лишь на бумаге функционировала вечерняя школа, не было даже помещения под нее, а деньги, годами выделявшиеся на школу, пропадали неизвестно где.
Или еще. После передачи «Жди меня» вся Россия узнала, что на кирпичных заводах в Дагестане трудятся рабы, люди, обманом вывезенные из других регионов страны. В Дагестане по-прежнему воруется нефть. Сотни людей заняты в этом доходном «бизнесе». Только за 2008 г. общая сумма нанесенного преступниками ущерба составила почти 2 млрд. рублей.
«УСПЕХИ» В ЭКОНОМИКЕ
Если верить официальной статистике в последние 10 лет Дагестан «чемпион» России по темпам экономического роста и, одновременно, самый бедный и дотационный регион России.
На самом же деле экономика Дагестана пребывает в печальном состоянии, что только углубляет социальные проблемы общества.
Промышленность в Дагестане почти уничтожена. Уже в «сытые» 2000-е годы ее доля в валовом региональном продукте снизилась с 18,5% до 8,5%.
Двадцать лет назад Дагестан был, без сомнения, индустриальным регионом. В 1990 году в промышленности было занято — 146 тысяч человек, в строительстве — 189 тысяч. Сейчас чуть более 30 тысяч человек работает в промышленности и 35 тысяч в строительстве. Да и реальны ли хотя бы эти цифры?
Агропромышленный комплекс Дагестана развивался более успешно. Сегодня Республика Дагестан относится к числу регионов России, демонстрирующих динамичное развитие аграрного сектора. Более того, республика является единственным регионом, в котором восстановлены объемы производства животноводства на предреформенном уровне.
Однако рост в основном приходился на малотоварные ЛХП и фермерские хозяйства, а в отраслевом разрезе — на экстенсивное отгонное животноводство. Потолок роста поголовья республика достигла уже в 2007 году. Теперь же пастбища, в основном расположенные на склонных к опустыниванию почвах, год от года сокращаются.
Увы, наше сельское хозяйство превратилось в отрасль мотыг и пастушьих палок. А ведь еще двадцать лет назад по уровню механизации сельского хозяйства Дагестан лишь немного уступал лучшим показателям ведущих стран мира. На полях республики работали более 10 тысяч тракторов — втрое больше чем сейчас. Да и техника это была совсем другого уровня: тогда — самая современная в мире, а сегодня догнивающие остатки того, что не сломалось за минувшие двадцать лет.
За последние 10 лет в республике значительно сократилось количество сельскохозяйственной техники. К примеру, комбайнов стало меньше в 10 раз, грузовых автомобилей в 7 раз. Сейчас ежегодные темпы списания сельхозтехники превышают темпы ее обновления в 6-10 раз.
Благоприятная мировая конъюнктура на российское сырье и энергоносители, во много раз возросшая помощь Дагестану из федерального центра, растущее кредитование экономики и потребления в последние годы создавали благоприятные условия для развития Дагестана. Но все открывавшиеся возможности были бездарно упущены.
Сегодня примерно две трети дагестанцев бедны. В силу местной специфики, социальное неравенство воспринимается в Дагестане особенно остро. Все конфликты в республике провоцируют социальное неравенство и слабость власти.
Динамика занятости в отраслях экономики Дагестана, тыс. чел.
1992
1995
1997
1999
2001
2003
2005
2007
2008
Население в экономически-активном возрасте
697,4
647,1
719,2
757,6
817,8
820,6
873,4
901,7
917,4
Сельское хозяйство
195,2
200,1
224,1
284,6
276,5
268,1
240,4
234,1
351
Промышленность
121,7
108,1
78,2
92,3
91,3
76,8
67,2
58,2
31,4
ПРОВАЛ МОЛОДЕЖНОЙ ПОЛИТИКИ
Чтобы остановить волну экстремизма, Дагестану остро нужна новая молодежная политика. Отсутствие молодежной политики — еще одно измерение проблемы терроризма.
В конце 1980— начале 1990-х гг. Дагестан столкнулся с демографическим всплеском и, одновременно, обвальным экономическим спадом, последствия которого не преодолены до сих пор. В дисбалансе демографии и экономики кроется путь к пониманию природы нынешней нестабильности в Дагестане.
Проблема «лишних» людей проявляется широкой полосой нестабильности общества. Она создает фон глухого недовольства и хотя лишь немногие берут оружие в руки, не удивительно, что экстремистам в сочувствующей среде легко удается вербовать себе новых сторонников.
Религиозный экстремизм в Дагестане — это прежде всего молодежный экстремизм. Крайне радикальные взгляды популярны у молодежи. Салафизм дал молодежи простую и понятную идеологию, он обещает молодежи силу и справедливость. Запретить распространение взглядов невозможно — у молодежи есть широкий доступ в Интернет, а кроме того, радикальные настроения легко передаются из уст в уста. В то же время государство в последнее время не демонстрирует никакой комплексной молодежной политики, а лишь редкие бессмысленные акции.
Таким образом, всплеск экстремизма в современном Дагестане — прямое следствие слабости власти. Его корни — в неспособности властей проводить сколь-нибудь внятную политику.
This post has been edited by comus-74 on 25 Aug 2009, 07:23 
· 
Мелочь, но приятно - XXXV, esse delendam, აპა არა?!
