О.Генри — рассказы из сборника «Благородный жулик»
Джефф Питерс как персональный магнит
Джефф Питерс делал деньги самыми разнообразными способами. Этих
способов было у него никак не меньше, чем рецептов для изготовления рисовых
блюд у жителей Чарлстона, штат Южная Каролина.
Больше всего я люблю слушать его рассказы о днях его молодости, когда
он торговал на улицах мазями и порошками от кашля, жил впроголодь, дружил со
всем светом и на последние медяки играл в орлянку с судьбой.
- Попал я однажды в поселок Рыбачья Гора, в Арканзасе, - рассказывал
он. - На мне был костюм из оленьей шкуры, мокасины, длинные волосы и
перстень с тридцатикаратовым брильянтом, который я получил от одного актера
в Тексаркане. Не знаю, что он сделал с тем перочинным ножиком, который я дал
ему в обмен на этот перстень.
В то время я был доктор Воф-Ху, знаменитый индейский целитель. В руках
у меня не было ничего, кроме великолепного снадобья: "Настойки для
Воскрешения Больных". Настойка состояла из живительных трав, случайно
открытых красавицей Та-ква-ла, супругой вождя племени Чокто. Красавица
собирала зелень для украшения национального блюда - вареной собаки, ежегодно
подаваемой во время пляски на Празднестве Кукурузы, - и наткнулась на эту
траву.
В городке, где я был перед этим, дела шли неважно: у меня оставалось
всего пять долларов. Прибыв на Рыбачью Гору, я пошел в аптеку, и там мне
дали взаймы шесть дюжин восьмиунцевых склянок с пробками. Этикетки и нужные
припасы были у меня в чемодане. Жизнь снова показалась мне прекрасной, когда
я достал себе в гостинице номер, где из крана текла вода, и бутылки с
"Настойкой для Воскрешения Больных" дюжинами стали выстраиваться передо мной
на столе.
- Шарлатанство? Нет, сэр. В склянках была не только вода. К ней я
примешал хинина на два доллара, да на десять центов анилиновой краски. Много
лет спустя, когда я снова проезжал по тем местам, люди просили меня дать им
еще порцию этого снадобья.
В тот же вечер я нанял тележку и открыл торговлю на Главной улице.
Рыбачья Гора, хоть и называлась Горой, но была расположена в болотистой,
малярийной местности; и я поставил диагноз, что населению как раз не хватает
легочно-сердечной и противозолотушной микстуры. Настойка разбиралась так
шибко, как мясные бутерброды на вегетарианском обеде. Я уже продал две
дюжины склянок по пятидесяти центов за штуку, как вдруг почувствовал, что
кто-то тянет меня за фалды. Я знал, что это значит. Быстро спустившись с
тележки, я сунул пять долларов в руку субъекту с немецкой серебряной звездой
на груди.
- Констебль, - говорю я, - какой прекрасный вечер!
А он спрашивает:
- Имеется ли у вас городской патент на право продажи этой нелегальной
бурды, которую вы из любезности зовете лекарством? Получили ли вы бумагу от
города?
- Нет, не получал, - говорю я, - так как я не знал, что-то город. Если
мне удастся найти его завтра, я достану себе и патент.
- Ну, а до той поры я вынужден прикрыть вашу торговлю, - говорит
полисмен.
Я перестал торговать и, вернувшись в гостиницу, рассказал хозяину все,
что случилось.
- У нас, на Рыбачьей Горе, вам не дадут развернуться, - сказал он. -
Ничего у вас не выйдет. Доктор Хескинс - зять мэра, единственный доктор на
весь город, и власти никогда не допустят, чтобы какой-то самозванный
целитель отбивал у него практику.
- Да я не занимаюсь медициной, - говорю я. - У меня патент от
управления штата на розничную торговлю, а когда с меня требуют особое
свидетельство от города я беру его, вот и все.
На следующее утро иду я в канцелярию мэра, но мне говорят, что он еще
не приходил, а когда придет - неизвестно. Поэтому доктору Воф-Ху ничего не
оставалось, как снова вернуться в гостиницу, грустно усесться в кресло,
закурить сигару и ждать.
Немного погодя подсаживается ко мне молодой человек в синем галстуке и
спрашивает, который час.
- Половина одиннадцатого, - говорю я, - а вы Энди Таккер. Я знаю
некоторые ваши делишки. Ведь это вы создали в Южных штатах "Универсальную
посылку Купидон". Погодите-ка, что в ней было. Да, да, обручальный перстень
с чилийским брильянтом, кольцо для венчания, машинка для растирания
картофеля, склянка успокоительных капель и портрет Дороти Вернон (1) - все
за пятьдесят центов.
Энди был польщен, что я помню его. Это был талантливый уличный жулик,
и, что важнее всего, он уважал свое ремесло и довольствовался тремястами
процентов чистой прибыли. Он имел много предложений перейти на нелегальную
торговлю наркотиками, но никому не удавалось совратить его с прямого пути.
Мне нужен был компаньон, мы переговорили друг с другом и согласились
работать вместе. Я сообщил ему о положении вещей на Рыбачьей Горе, как
трудны здесь финансовые операции ввиду вторжения в политику касторки. Энди
прибыл только что с утренним поездом. У него у самого дела была не блестящи,
и он намеревался открыть в этом городе публичную подписку для сбора
пожертвований на постройку нового броненосца в городе Эврика-Спрингс (2).
Было о чем потолковать, и мы вышли на крыльцо
На следующее утро в одиннадцать, когда я сидел в номере
один-одинешенек, является ко мне какой-то дядя Том и просит, чтобы доктор
пожаловал на квартиру к судье Бэнксу, который, как выяснилось, и был мэром,
- он тяжело захворал.
- Я не доктор, - говорю я, - почему вы не позовете доктора?
- Ах, господин, - говорит дядя Том, - доктора Хоскина уехала из города
за двадцать миль... в деревню... его вызвали к больному. Он один врач на
весь город, а судья Бенкса очень плоха .. Он послал меня. Пожалуйста, идите
к нему. Он очень, очень просит.
- Как человек к человеку, я, пожалуй, пойду и осмотрю его, как человек
человека, - говорю я, кладу к себе в карман флакон "Настойки для Воскрешения
Больных" и направляюсь в гору к особняку мэра. Отличный дом, лучший в
городе: мансарда, прекрасная крыша и две чугунные собаки на лужайке.
Мэр Бэнкс в постели; из-под одеяла торчат только бакенбарды да кончики
ног. Он издает такие утробные звуки, что, будь это в Сан-Франциско, все
подумали бы, что землетрясение, и кинулись бы спасаться в парки. У кровати
стоит молодой человек и держит кружку воды.
- Доктор, - говорит мэр, - я ужасно болен. Помираю. Не можете ли вы мне
помочь?
- Мистер мэр, - говорю я, - я не могу назвать себя подлинным учеником
Эс Ку Лаппа. Я никогда не изучал в университете медицинских наук и пришел к
вам просто, как человек к человеку, посмотреть, чем я могу помочь.
- Я глубоко признателен вам, - отвечает больной. - Доктор Воф-Ху, это
мой племянник, мистер Бидл. Он пытался облегчить мою боль, но безуспешно. О
господи! Ой, ой, ой! - завопил он вдруг.
Я кланяюсь мистеру Бидлу, подсаживаюсь к кровати и щупаю пульс у
больного.
- Позвольте посмотреть вашу печень, то есть язык, - говорю я. Затем
поднимаю ему веки и долго вглядываюсь в зрачки.
- Когда вы заболели? - спрашиваю я.
- Меня схватило... ой, ой... вчера вечером, - говорит мэр. - Дайте мне
чего- нибудь, доктор, спасите, облегчите меня!
- Мистер Фидл, - говорю я, - приподнимите-ка штору.
- Не Фидл, а Бидл, - поправляет меня молодой человек. - А что, дядя
Джеймс, - обращается он к судье, - не думаете ли вы, что вы могли бы скушать
яичницу с ветчиной?
- Мистер мэр, - говорю я, приложив ухо к его правой лопатке и
прислушиваясь, - вы схватили серьезное сверхвоспаление клавикулы
клавикордиала.
- Господи боже мой, - застонал он, - нельзя ли что-нибудь втереть, или
вправить, или вообще что-нибудь?
Я беру шляпу и направляюсь к двери.
- Куда вы? - кричит мэр. - Не покинете же вы меня одного умирать от
этих сверхклавикордов?
- Уж из одного сострадания к ближнему, - говорит Бидл, - вы не должны
покидать больного, доктор Хоа-Хо...
- Доктор Воф-Ху, - поправляю я и затем, возвратившись к больному,
откидываю назад мои длинные волосы.
- Мистер мэр, - говорю я, - вам осталась лишь одна надежда. Медикаменты
вам не помогут. Но существует другая сила, которая одна стоит всех ваших
снадобий, хотя и они стоят недешево.
- Какая же это сила - спрашивает он.
- Пролегомены науки, - говорю я. - Победа разума над сарсапариллой.
Вера в то, что болезни и страдания существуют только в нашем организме,
когда вы чувствуете, что вам нездоровится. Признайте себя побежденным.
Демонстрируйте!
- О каких это параферналиях вы говорите, доктор? - спрашивает мэр. - Уж
не социалист ли вы?
- Я говорю о великой доктрине психического финансирования, о
просвещенном методе подсознательного лечения абсурда и менингита внушением
на расстоянии, об удивительном комнатном спорте, известном под названием
персонального магнетизма.
- И вы можете это проделать, доктор? - спрашивает мэр.
- Я один из Единых Сенедрионов и Явных Монголов Внутреннего Храма, -
говорю я. - Хромые начинают говорить, а слепые ходить, как только я сделаю
пассы. Я - медиум, колоратурный гипнотизер и спиртуозный контролер
человеческих душ. На последних сеансах в Анн-Арборе покойный председатель
Уксусно-Горького общества мог только при моем посредстве возвращаться на
землю для бесед со своей сестрой Джейн. Правда, в настоящее время я, как вы
знаете, продаю с тележки лекарства для бедных и не занимаюсь магнетической
практикой, так как не хочу унижать свое искусство слишком низкой оплатой:
много ли возьмешь с бедноты!
- Возьметесь ли вы вылечить гипнотизмом меня? - спрашивает мэр.
- Послушайте, - говорю я, - везде, где я бываю, я встречаю затруднения
с медицинскими обществами. Я не занимаюсь практикой, но для спасения вашей
жизни я, пожалуй, применю к вам психический метод, если вы, как мэр,
посмотрите сквозь пальцы на отсутствие у меня разрешения.
- Разумеется, - говорит он. - Только начинайте скорее, доктор, а то я
снова чувствую жестокие приступы боли.
- Мой гонорар двести пятьдесят долларов, - говорю я, - излечение
гарантирую в два сеанса.
- Хорошо, - говорит мэр, - заплачу. Полагаю, что моя жизнь стоит этих
денег,
Я присел у кровати и стал смотреть на него в упор.
- Теперь, - сказал я, - отвлеките ваше внимание от вашей болезни. Вы
здоровы. У вас нет ни сердца, ни ключицы, ни лопатки, ни мозгов - ничего. Бы
не испытываете боли. Признайтесь, что вы ошиблись, считая себя больным. Ну,
а теперь вы, не правда ли, чувствуете, что боль, которой у вас никогда не
бывало, постепенно уходит от вас.
- Да, доктор, черт возьми, мне и в самом деле стало как будто легче, -
говорит мэр. - Пожалуйста, продолжайте врать, что я будто бы здоров и будто
бы у меня нет этой опухоли в левом боку. Я уверен, что еще немного, и меня
можно будет приподнять в постели и дать мне колбасы с гречишной булкой.
Я сделал еще несколько пассов.
- Ну, - говорю я, - теперь воспалительное состояние прошло. Правая
лопасть перигелия уменьшилась. Вас клонит ко сну. Ваши глаза слипаются. Ход
болезни временно прерван. Теперь вы спите.
Мэр медленно закрывает глаза и начинает похрапывать.
- Заметьте, мистер Тидл, - говорю я, - чудеса современной науки.
- Бидл, - говорит он. - Но когда же вы назначите второй сеанс для
излечения дядюшки, доктор Пу-Пу?
- Воф-Ху, - говорю я. - Я буду у вас завтра в одиннадцать утра. Когда
он проснется, дайте ему восемь капель скипидара и три фунта бифштекса. Всего
хорошего.
На следующее утро я пришел в назначенное время.
- Ну, что, мистер Ридл, - сказал я, как только он ввел меня в спальню,
- каково самочувствие вашего дядюшки.
- Кажется, ему гораздо лучше, - отвечает молодой человек.
Цвет лица и пульс у мэра были в полном порядке. Я сделал второй сеанс,
и он заявил, что последние остатки боли у него улетучились.
- А теперь, - говорю я, - вам следует день-другой полежать в постели, и
вы совсем поправитесь. Ваше счастье, что я очутился здесь, на вашей Рыбачьей
Горе, мистер мэр, так как никакие средства, известные в корнукопее и
употребляемые официальной медициной, не могли бы вас спасти. Теперь же,
когда медицинская ошибка обнаружена, когда доказано, что ваша боль
самообман, поговорим о более веселых материях - например, о гонораре в
двести пятьдесят долларов. Только, пожалуйста, без чеков. Я с такой же
неохотой расписываюсь на обороте чека, как и на его лицевой стороне.
- Нет, нет, у меня наличные, - говорит мэр, доставая из-под подушки
бумажник; он отсчитывает пять бумажек по пятидесяти долларов и держит их в
руке.
- Бидл, - говорит он, - возьмите расписку. Я пишу расписку, и мэр дает
мне деньги. Я тщательно прячу их во внутренний карман.
- А теперь приступите к исполнению ваших обязанностей, сержант, -
говорит мэр, ухмыляясь совсем как здоровый.
Мистер Бидл кладет руку мне на плечо.
- Вы арестованы, доктор Воф-Ху, или, вернее, Питерс, - говорит он, - за
незаконные занятия медициной без разрешения властей штата.
- Кто вы такой? - спрашиваю я.
- Я вам скажу, кто он такой, - говорит мэр, приподнимаясь на кровати
как ни в чем не бывало. - Он сыщик, состоящий на службе в Медицинском
обществе штата. Он шел за вами по пятам, выслеживал вас в пяти округах и
явился ко мне третьего дня, и мы вместе придумали план, чтобы вас изловить.
Полагаю, что отныне ваша практика в наших местах кончена раз навсегда,
господин шарлатан. Ха, ха, ха! Какую болезнь вы нашли у меня? Ха, ха, ха! Во
всяком случае не размягчение мозга?
- Сыщик! - говорю я
- Именно, - отвечает Бидл. - Мне придется сдать вас шерифу.
- Ну, это мы еще посмотрим! - говорю я, хватаю его за горло и чуть не
выбрасываю из окна. Но он вынимает револьвер, сует мне его в подбородок, и я
успокаиваюсь. Затем он надевает на меня наручники и вытаскивает из моего
кармана только что полученные деньги.
- Я свидетельствую, - говорит он, - что это те самые банкноты, которые
мы с вами отметили, судья Бэнкс. Я вручу их в полицейском участке шерифу, и
он пришлет вам расписку. Им придется фигурировать в деле в качестве
вещественного доказательства.
- Ладно, мистер Бидл, - говорит мэр, - А теперь, доктор Воф-Ху, -
продолжает он, обращаясь ко мне, - почему вы не воспользуетесь своим
магнетизмом и не сбросите с себя кандалы?
- Пойдемте, сержант, - говорю я с достоинством. - Нечего делать, надо
покориться судьбе. - А затем, оборачиваясь к старому Бэнксу и потрясая
кандалами, говорю:
- Мистер мэр, недалеко то время, когда вы убедитесь, что персональный
магнетизм огромная сила, которая сильнее вашей власти. Вы увидите, что
победит она.
И она действительно победила.
Когда мы дошли до ворот, я говорю сыщику:
- А теперь, Энди, сними-ка с меня наручники, а то перед прохожими
неловко...
Что? Ну да, конечно, это был Энди Таккер. Весь план был его
изобретением: так-то мы и добыли денег для дальнейшего совместного бизнеса.
----------------------------------------------------------
1) - Дочь английского вельможи, жившая в XVI веке.
2) - Курорт, находящийся вдали от моря.
· 
ჰომეოპათია...ალტერნატიული მედიცინა.
