ხელთ ჩამივარდა ერთი საინტერესო დოკუმენტი, თვალსაჩინო დიპლომატის, რუსეთში საქართველოს პირველი ელჩის, გრიგოლ ურატაძის არქივიდან. ეს არის სოვეტელი ჟურნალისტის ნარკვევი 1932 წელს საქართველოში მოგზაურობის შესახებ. შემორჩენილია მხოლოდ პირველი ნაწილი (ტფილისამდე). გორსა და ბათუმში მოგზაურობის ამსახველი ფრაგმენტებს ვერ მივაკვლიე.
ჟურნალისტის ვინაობა ურატაძის ჩანაწერებიდან ირკვევა. მისი ნადვილი სახელია ბოგდან სოლოვიოვი, მაგრამ რევოლუციურ ყაიდაზე (მაქსიმ გორკი, დემიან ბედნი, ივან პრიბლუდნი, მიხეილ გოლოდნი) მასაც ფსევდონიმი მოუფიქრებია თავისთვის: ბოგდან სოლოვიოვ-რაზბოინიკი.
ჯერ კიდევ შედარებით ”ლიბერალურ” 1932 წელს სტატია ”იზვესტიაში” დაიბეჭდა, მაგრამ, ურატაძის გვიანდელი მინაწერიდან ვიგებთ, რომ 1937 წელს ავტორი სწორედ ამ სტატიის გამო დაუხვრეტიათ, როგორც ”იდეოლოგიური დივერსანტი”. როგორც ჩანს, მთავარი მიზეზი სათაური ყოფილა: ”Путешествие на родину Вождя”. 1921 წლის გაწბილების შემდეგ სტალინს ძალიან არ მოსწონდა, როდესაც მის წარმომავლობას ახსენებდნენ.
თუმცა რეალური მიზეზი ისიც შეიძლება ყოფილიყო, რომ იდეოლოგიური კლიშეებისა და რიტუალური ტყუილების მიღმა სოლოვიოვ-რაზბოინიკი მკითხველს მრავალ საინტერესო ცნობას აწვდის საქართველოში რეალური მდგომარეობის შესახებ. ადვილია იმის დანახვა, რომ ქვეყანა რეალური განვითარების გზას ადგას და სრულიად ჩამოცილებულია სოვეტების იდეოლოგიური გავლენას, გააფრთებით ეწინააღმდეგება მას. საბოლოო ჯამში, გაუგებარიც კია, სინამდვილეში ვის ტყეში ”ყაჩაღობს” ეს ჩვენი რაზბოინიკი.
ურატაძე უარყოფს ავტორის მტკიცებას, თითქოს ის ქართველ მწერლებს მოეწვიოთ. ინიციატივა მოსკოვს გამოუჩენია. ტფილისში თავიდანვე ესმოდათ, რომ პასკვილის გამოქვეყნება იგეგმებოდა, მაგრამ იფიქრეს: ერთით მეტი ერთით ნაკლები - ამით არაფერი იცვლება, სამაგიეროდ რუსეთში ქართველი კორეპონდენტის გაგზავნას გვთავაზობენო (პირველად 1921 წლის მერე).
ტექსტის შიგნით ქართულად გაკეთებული შენიშვნები ბ-ნ გრიგოლს ეკუთვნის. ისინი ზოგჯერ საკმაოდ ემოციურია - როგორც ჩანს, ეს ურატაძის პირადი ეგზემპლარია. ცალკე აბზაცებად გამოყოფილი კომენტარები კი ჩემია.
რუსულად ამ ისტორიულ საბუთს იმიტომ ვაქვეყნებთ, რომ, imho, თარგმანში მისი აბსურდულობის გრადუსი იმედნად საგრძნობი არ იქნებოდა. მაშ ასე:
Богдан Соловей-Разбойник. «Путешествие на родину Вождя»ДорогаС просьбой организовать поездку советского журналиста в Грузию в Наркомпрос, лично к наркому тов. Бубнову обратилась группа прогрессивных грузинских писателей. С голосом мастеров слова, болеющих за судьбу народа, видимо, вынуждены считаться даже правящие в Грузии буржуазные националисты и милитаристы, поэтому согласие на поездку дал и Тифлис.
(ურატაძე: ბუბნოვი არაფერს წყვეტს აქ, ენუქიძემ გვთხოვა... ტფილისიდან სილიბისტრო თოდრია გაუშვეს, სხვას არ შეუშვებდნენ).
Границу в Верхнем Ларсе пришлось переходить пешком. Наш красноармеец предварительно телеграфировал на грузинскую заставу. Там меня уже встречал офицер, который сказал, что сам повезет меня до Коби. «Так», - подумал я, - «буржуазная охранка будет следовать за мной повсюду».
Ехали в открытом автомобиле. Кругом высокие, красивые горы, особенно впечатляет Казбек. Но нигде не видно ни ферм, ни фабрик – да и где им здесь быть? Известно, что Грузия – горная страна, и промышленности здесь почти нет.
Офицер немногословен, дает краткие пояснения к видам вдоль дороги, сообщает о себе, что он из «жандармерии». Замечаю ему на это, что у нас в стране давно нет ни жандармов, ни полиции, а порядок охраняет народная милиция. После этого он долго в задумчивости молчит. (ურატაძე: გიჟია ეს რაზბოინიკი!)
საქართველოს ჟანდარმერიის თანამშრომლები (ქალბატონის ჩათვლით)За всю дорогу, кроме одного городка у подножия Казбека, я нигде не видел простых людей, пастухов, горцев. На подъезде к местечку под названием Гудаур, нас остановил вооруженный патруль, один из военных вскочил на подножку автомобиля с моей стороны, и мы поехали дальше. Издали можно было разглядеть несколько больших каменных домов и неожиданно много автомобилей, а вокруг – толпу мужчин в твидовых костюмах и водительских шлемах, женщин в шляпах. Среди них возвышались несколько настоящих великанов в черных черкесках, расшитых серебром. Как только мы выехали из Гудаур, наш неожиданный попутчик соскочил с подножки и помахал на прощанье рукой.
Жандарм за рулем оживился и произнес: «Здесь англичане, Черчилль и его родственник, герцог Мальборо. Слышали?» Слыхали, как не слыхать! Неужели, думаю, сам Черчилль, хитрый лис, злейший враг нашей Революции и Советской власти, сейчас где-то здесь бродит, в нескольких верстах от советской границы?! Зло берет. Но сдерживаюсь, и спрашиваю: «А в черных черкесках кто?» «В чохах?» - переспрашивает мой провожатый (черкески в Грузии тоже называют по-своему). «Преторианская гвардия. Присланы генералом охранять гостей».
Генерал – это нынешний диктатор Грузии, Георгий Мазниашвили, преемник «черного полковника» Чолокашвили, умершего два года назад во время визита в Париж. Да, «далеко» ушла Грузия - даже времена, когда здесь хозяйничали изменники Революции – меньшевики, кажется, еще оставляли надежду на лучшее будущее, на скорое освобождение. Сейчас положение народа тяжелейшее. Вот, уже и писатели ропщут! И ведь это не сознательные советские писатели, а скорее представители богемы, склонной к соглашательству с буржуазией, к низкопоклонству перед ней. То, что грузинские писатели хотят, чтобы мир узнал правду о жизни в стране, говорит о том, что другого выхода они не видят. (ურატაძე: რაღაც ახალი ჯიშია ეს ხალხის - როცა ტყუიან, ბოლომდე ტყუიან, თვითონაც სჯერათ).
Народу тяжело. Зато всяким черчиллям с мальборо – раздолье и веселье. Во всяком случае, понятно, почему простым людям велено прятаться – чтобы не смущать самодовольных империалистов. (ურატაძე: ვაი, უბედურო!)
*რაც შეეხება ჩერჩილს, ეს ის მოკლე შუალედია მის ბიოგრაფიაში, როდესაც ის დროებით მნიშვნელოვანი სამთავრობო პოსტების გარეშე აღმოჩნდა, და წიგნების წერით იყო დაკავებული, კერძოდ, თავისი წინაპრის, მალბოროს პირველი ჰერცოგის ბიოგრაფიასა და ”ინგლისურ ენაზე მოსაუბრე ხალხთა ისტორიაზე” მუშაობდა. ასე რომ, სწორედ 1932 წელს მას მოგზაურობიც დროც ჰქონდა და თავის ღვიძლ ბიძაშვილთან, მალბოროს მეცხრე ჰერცოგათან, ჩარლზთან ”მეგობრობის” საბაბიც.
ჩერჩილი იმავე მოგზაურობის დროს მჭადიჯვარში, ნიკო ბურის მამულშიწარმომიდგენია, რამდენ რამეს გაიხსენებდნენ! ნიკო ბაგრატიონი მომდევნო, 1933 წელს გარდაიცვალა ტფილისში.
В Коби, на станции, где предстоит переночевать, меня встречают радушно – обычные люди во всем мире именно так приветствуют даже рядовых представителей страны Советов. Хотя по-русски здесь никто не говорит, радость людей выражают их лица, приветливые жесты. (ურატაძე: ზრდილობაც უკვირს! რა იცის, რა უხაროდათ, თუ რუსულად მოსაუბრე ვერავინ ნახა?) Утром жандармский провожатый подходит ко мне за завтраком и сообщает, что из Коби в Тифлис ходит «омнибус» (как здесь называют автобус), и что дальше я могу ехать на нем один. Неужели больше не будет слежки? Верится с трудом! (ურატაძე: რა გამწარებული ჰყავთ ხალხი! ვერც კი წარმოუდგენია სხვანაირად.)
В «омнибус» набивается несколько человек из местных жителей. Просится еще крестьян с женой, но водитель равнодушен к просьбе простого человека – не пускает, т.к. все сидячие места уже заняты.
Рядом со мной оказывается человек в старорежимной фуражке и сюртуке с медными пуговицами. Сразу заговаривает со мной по-русски - оказывается, он угадал во мне русского по лицу и одежде, но думал, что я из местных, оставшихся с царских времен поселенцев. Потом очень удивляется, что я из СССР (который, впрочем, он упрямо называет «Россией», сколько ему не втолковывай). Собеседник говорит по-русски уверенно, но как-то не по-нашему. Для советского человека все честные люди на земле – братья, товарищи. Здесь все не так - слишком, как раньше говорили, «чинно» и «любезно».
Попутчик мой оказывается местным врачом, из немцев. Ездит раз в месяц из Тифлиса инспектировать сельские клиники в горах. Из его рассказа о том, как много ему приходится возить лекарств, инструментов, учебников, сразу ясно, как тяжела жизнь народа там, высоко в горах. Все же, этот тифлисский немец явно интересуется жизнью в нашей стране, и из его вопросов можно понять, как влияет на людей буржуазная пропаганда. Спрашивает, например: «Правда ли, что у вас после Революции убили много людей? Правда ли, что крестьян лишают земли и ссылают в Сибирь?» Объясняю ему, что это клевета наших врагов. «А вот у вас», говорю ему, «и в 1921 народ восставал, и в 1924 году была серьезная заварушка»*. Слова «заварушка» немец не понимает. «Беспорядок полный», - объясняю я. «Нет», - говорит, - «беспорядка нет, наоборот, навели порядок». Да, нелегко открыть глаза человеку, который даже не представляет, что значит жить в стране, где народ сам решает свою судьбу, строит свое светлое будущее, где у него есть такое оружие, как марксистско-ленинское учение, такой авангард, как партия большевиков, и такой мудрый вождь, как тов. Сталин. Действительно, такая страна на Земле пока только одна – это СССР.
Но, конечно же, не может быть, чтобы идеи, которые вдохновляют на борьбу людей труда во всем мире, не находили самого живого отклика среди всех честных людей здесь – на родине Вождя.
*აქ იგულისხმება 1921 წლის წითელი არმიის ინტერვენცია, და 1923-24 წწ.-ის მოვლენები, რომელთაც მენშევიკების ხელისუბლებიდან ჩამოცილებითა და ჯერ დამოუკიდებლობის კომიტეტის, ხოლო შემდეგ - ჩოლოყაშვილის (არსებითადб ერთპიროვნული) მმართველობის დამყარებით დამთავრდა.
ტფილისისიკენ მიმავალი ომნიბუსებიИздали замечаю небольшой город. Оказывается, что у меня на карте место это обозначено как село «Мцхет». Немец почему-то называет его «Мцхета», говорит, что это не просто город, а древняя столица, и все вокруг утвердительно кивают: «Мцхета, Мцхета». Хорошо, пусть будет Мцхета. (ურატაძე: ვაი შენს პატრონს!) Над городом раздается звон колоколов – как будто специально для того, чтобы встретить наш «омнибус»… Самому становится смешно от нелепости этого предположения.
Здесь царит средневековье. В городе находится резиденция главы грузинской церкви. Повсюду монахи в черных рясах. Всего в нескольких десятках верст отсюда наш народ раз и навсегда избавился от опиума религии, а здесь сразу видишь, что буржуазной власти выгодно одурманивать людей. Немец ехидно спрашивает: «А вы, наверное, атеист?» «Атеист», отвечаю коротко и решительно. Неожиданно он говорит: «Я, вот, тоже почти атеист – я же врач. Но предпочитаю об этом не кричать, веру людей надо уважать, здесь большая история». Как он юлит, сомневается! «Почти атеист»! Впрочем, оглядываясь вокруг, замечая взгляды наших спутников, я понимаю, почему он вынужден скрывать такие свои мысли – наверняка, по одному доносу он может лишиться и работы, и фуражки, и мундира с медными пуговицами. (ურატაძე: არაფერი ეშველება ამ კაცს!)
Сразу за Мцхетой доктор с многозначительным видом указывает мне на окно. И, действительно, чудо для здешних мест: электростанция! Единственная на всю страну. (ურატაძე: 39 მცირე ჰესი იყო უკვე. არავინ უთხრა? შეგნებულად არ დაწერა?)
Вскоре мы въезжаем в город. Но вокруг, по-прежнему, лишь виноградники и сады. В одном месте оживленно - строится вокзал, а за ним – корпуса автомобильного завода. Что ж, какая-никакая промышленность. Вот только завод тоже оказывается немецким – значит, будет грузинский рабочий трудиться не для себя и своей семьи, а придется ему горбатиться на иностранного капиталиста.
Большая часть местности, по которой мы проезжаем, почти не застроена. Немец показывает куда-то, поясняя, что там выставка, а тут – ипподром, но я вижу только деревья, как в лесу. (ურატაძე: დიდუბის პარკზე წერს ამას? რასაც უნდა, იმას ხედავს!) Потом вдруг сразу, неожиданно начинаются улицы, плотно застроенные по красной линии, довольно оживленные, и мы даже попадем в затор. На небольшой площади перед зданием, сплошь увешанном рекламными вывесками – множество машин, из одних выпархивают нарядные горожанки, в другие грузят коробки и свертки с покупками, машины отъезжают, но появляются новые, их много, разъехаться им трудно, уступать никто не хочет – и мы стоим, почти не двигаясь с места, целых 10 минут. «Пассаж-крошка», это еще что! Здесь рядом Дезертирский базар – вот там настоящий ад», - замечает доктор, смеясь.
Мне тогда показалось, что он имел в виду еще большие толпы напористых покупателей. Я еще не знал, что слова его могли иметь совсем иной смысл…
Тронувшись, наконец, с места, уже вскоре омнибус останавливается на оживленной площади перед… большой немецкой кирхой. Совсем иначе представлял я южную горную страну! Мой попутчик берется проводить меня до моей гостиницы, которая, как выясняется, находится неподалеку. У входа он, наконец, прощается со мной – и хорошо, а то мне уже начало казаться, что немецкий доктор приставлен ко мне вместо вчерашнего жандарма.
ტფილისი 1930-იანი წლების დასაწყისში:
მიხეილის ქუჩა
”კირიჩნის” მოედანი (მომავალი მეტროს შესასვლელის მხრიდან შუაგულისკენ გადაღებული) ТифлисГостиница оказывается весьма роскошной, и тоже немецкой – «Ветцель-Европа». Все здесь служит ублажению буржуазных вкусов, и явно не по карману тем, кто зарабатывает на жизнь тяжелым, честным трудом. Разместившись в номере, первым делом телефонирую в Советское посольство о своем приезде. Завтра – работа, первые встречи, а сейчас уже вечер, и перед сном я решаю немного пройтись по городу.
Всюду вдоль улицы магазины, кафе, толпа одета довольно вычурно – наверняка, по последней берлинской или парижской моде.
Кроме больших грузинских вывесок, повсюду таблички поменьше, на всех мыслимых языках – что неудивительно, ведь капиталисты всего мира набросились на Грузию, и ведут тут свои дела, пользуясь такой свободой грабить и эксплуатировать народ, какой часто не имеют даже в собственных странах. Встречаются вывески и на русском – непременно старым стилем, с «ятью», твердым знаком и т.д. Эти осколки старого мира, упрямо не желающего мириться с наступлением новой эры человечества, вызывают скорее жалость: все, что с ними связано, навсегда выброшено на свалку истории.
Дойдя до конца улицы, оказываюсь на небольшой, тесной площади. В центре ее – бронзовая фигура, в которой по эполетам узнается русский генерал. Монумент явно из числа тех памятников царям и их слугам, какие у нас давно сброшены со своих пьедесталов по ленинскому плану «монументальной пропаганды». Но здесь, похоже, все реакционное, антинародное, даже явно не отвечающее идее «независимой Грузии», сохраняется и приживается.
Пока я смотрю в недоумении на памятник, пытаясь угадать, что за сановник удостоился такой «чести», кто-то неожиданно подходит ко мне сзади, и хлопает по плечу: «Эй, браток!» Оборачиваюсь. Передо мной мужчина средних лет, с характерным широким русским лицом и бородой, по виду - крестьянин. «Чего ты на графа-то уставился? Первый раз в Тифлисе? Откуда ты, из Богдановки что ль?» «Нет, из Москвы» – отвечаю я забыв от удивления об осторожности. «Из Москвы?! Из какой такой Москвы? Из ресторана что ль? Так бы и сказал! Из Кремля, значит…» - он явно ничего не понимает, приходится объяснять. Тут он еще больше удивляется, и как-то нехотя, с опаской продолжает разговор. Но теперь уже я не готов отступать и заставляю его объясниться. Я знал, что в Грузии еще с царских времен живет небольшая группа религиозных сектантов из среды отсталых, темных русских крестьян. Оказывается, Богдановка – одно из их сел где-то на окраине Грузии. А «Московский Кремль» - известный в Тифлисе рыбный ресторан. Мой собеседник тоже из сектантов-молокан, только живет в Тифлисе, всех своих здесь знает, а меня не признал, вот и подумал, что я из дальних мест.
В его ответах на мои расспросы о жизни в Грузии, легко узнается все тот же забитый дореволюционный русский мужик: «хорошо, все хорошо... божьей помощью». (ურატაძე: დინჯი ხალხია, თავს პატივს სცემენ - ამას რას გააგებინებ!). Наконец, отстаю от него и спрашиваю про памятник. Мужик смеется: «Так это Воронцов, Михал Семеныч… да-а… знатный был граф. Только смотри-ка: как Грузия освободилась (
вот значит как!– Б.С.-Р.), его вроде и оставили стоять, только пушки-то развернули дулами к фигуре… вот, натешь, какое дело! И надпись сменили. Хитрая теперь надпись». Мужик взялся переводить, но я понял только, что не из любви к царскому вельможе оставили памятник, а в назидание потомкам*.
*აქ მოკლე განმარტებაა საჭირო: ძეგლი მართლაც დატოვეს, მაგრამ მის გარშემო მდგომი ზარბაზნები სიმბოლურად კვარცხლბეკისკენ შეატრიალეს (გეხსომებათ სიონის ტაძარში 1801 წლის მანიფესტის გამოცხადების გარემოებები), ხოლო კვარცხლბეკზე პატარა ფირნიში მიამაგრეს ”დიდების” ავტორის, კოტე ფოცხვერაშვილის მიერ, მისთვის დამახასიათებელ ოდნავ უცნაურ მანერაში შეთხზული, განზრახ ორაზროვანი სტროფით:
ქართლი უყვარდა
- რას არ უქადდა!
მადლია ღმერთისა,
მეტი არ გვეღირსა.
ამ ლექსს რუსული თარგმანიც ახლდა (კვარცხლბეკის უკანა მხარეს):
Уж он-то Грузию любил,
Чего ей только не сулил!
И так велик был Божий дар,
Что больше не досталось нам.
- როგორც ჩანს, რაზბოინიკს ეს ტექსტი არ უნახავს და მალაკნელი მუჟიკის ზეპირი ”თარგმანი” იკმარა.
***
Утром следующего дня ко мне в гостиницу заехал сотрудник Советского посольства тов. Зиновий Пахомович Паленый. Он коротко поделился впечатлениями о своей работе, об обстановке в Грузии. Искренне, по-товарищески советовал мне, чтобы я ни на минуту не забывал о том, что Грузия – один из передовых рубежей борьбы с силами мировой реакции и империализма. И здешние власти, ублажая мишурным блеском военных парадов, фейерверков и богатых витрин мелкую буржуазию, одновременно ведут беспощадную борьбу с теми, кто защищает справедливость, интересы рабочего класса, выступает за дружбу и единство со страной Советов. Тов. Паленый также предупредил меня, что не стоит терять бдительность и легко доверять даже самым приветливым и дружелюбным людям из тех, кого я буду встречать.
От тов. Паленого, поделившись впечатлениями от вчерашнего дня, я узнал страшную тайну Дезертирского базара. Во время освободительного похода Красной Армии, защитившей права борчалинцев на существование, многие грузины героически отказывались воевать на стороне антинародного режима. Милитаристы заклеймили их «дезертирами» и держали под арестом на территории базара – протестующих было так много, что в Грузии просто не нашлось достаточно большой тюрьмы, к тому же, их свозили со всех концов страны, а базар находится рядом с железнодорожным вокзалом. Трудно даже представить, что пришлось испытать отважным противникам режима. Самых непокорных расстреливали. Слова немецкого доктора о «сущем аде» зазвучали для меня теперь совершенно по-новому. (ურატაძე: ბოდავს, თუ პალიონის ბოდვას იმეორებს?)
*მოგეხსენებათ, სინამდვილეში დეზერტირების ბაზარმა თავისი სახელწოდება მიიღო იმ ჯარისკაცების გამო, რომლებიც პირველი მსოფლიო ომის ბოლოს, კავკასიის ფრონტის დაშლის შემდეგ რუსეთში დაბრუნებას ცდილობდნენ. სოვეტების პროპაგანდისტებს კი, თურმე, ასეთი უმსგავსობა შეუთხზავთ.
Затем тов. Паленый предложил подвезти меня на посольской машине до «Дома писателей». Мы ехали по городу, и я смог оценить его размеры: город небольшой, но очень оживленный. По площадям и мостам снуют автомобили, а в небе над рекой проплывают дирижабли – их используют для перевозки грузов и людей между рабочими окраинами в разных концах города.
Поначалу меня удивило, что в некоторых местах возводятся довольно большие дома. Тов. Паленый объяснил, что все строительство ведется только здесь, в самом центре Тифлиса, тогда как по всей стране народ живет в нищете. Особенно страдает Гурия – власти не любят свободолюбивых гурийских крестьян, мстят им за революционные настроения, совершенно не заботясь о благоустройстве края.
(ურატაძე: ეს რაღაც ახალია)
Писателям принадлежит в Тифлисе целый дом, подаренный им неким «коньячным королем». Конечно, подарок предназначался тем, чье творчество устраивает правящие классы, но дом, вопреки их ожиданиям, превратился в клуб всего писательского цеха.
Не успела наша машина подъехать, как навстречу нам выбежал молодой человек, одетый, в отличие от всех, кого я встречал до сих пор, совершенно также, как люди на улицах советских городов.
Это был 25-летний Кандид Чарквиани – талантливый публицист левых взглядов и большой друг Советской России, с открытым и приветливым взглядом, крепким рукопожатием.
Привратник «Дома писателей», разряженный во фрак с белыми перчатками, поглядывал на нас свысока, с неприязнью. Да, мы не те важные господа, перед которыми он привык, лебезя и кланяясь, открывать дверь. При взгляде на него пересекать порог этого заведения мне совсем не хотелось.
Поэтому я был рад, когда тов. Чарквиани, едва бросив на портье насмешливый взгляд, вдруг сказал: «Знаете, там внутри нечего делать. Пойдемте лучше по революционным местам – заодно посмотрите город»*.
*ეს ნაწყვეტი ცხადყოფს, რომ სოლოვიოვ-რაზბოინიკი მწერლებს არ დაუპატიჟებიათ, და მწერალთა სახლში არავინ ელოდა. კანდიდ ჩარკვიანის გამოჩენა ეფექტური დადგმას უფრო ჰგავს. საკითხავია, ესმოდა თუ არა ეს თვითონ რაზბოინიკს. ეგებ პალიონიც ამაზე მიანიშნებდა, როდესაც ეუბნებოდა, არავის ენდოო.
”ბურჟუაზიული” მწერლები სარაჯიშვილის სასახლეშიПока мы шли, тов. Чарквиани пояснил, что все лучшие грузинские писатели уехали в Батум встречать прибывшего туда Герберта Уэллса, а в «пещерах писательского дворца остались одни мастодонты», литературные пенсионеры. «Там одни старики, «пишущие помещики», как я их называю - сидят и перечитывают газеты с хвалебными отзывами о себе», - весело шутит Чарквиани. Обуреваемые классовой ненавистью и национализмом, эти люди не стали бы говорить с советским журналистом…
*აქ ქაღალდს მელანი აქვს გადასხმული, და ორი აბზაცი არ იკიტხება, მაგრამ ნაწყვეტებიდან გასაგაებია, რომ მეტეხის მიმართულებით მისეირნობენ და რაზბოინიკს უკვირს, რომ სოლოლაკიდან, რომელსაც ”тенистый и чопорный район”-ს უწოდებს, ხუთ წუთში აღმოჩნდა უბანში ”где грузинские полицейские в их франтоватой форме напоминают британских колониальных офицеров на базаре где-нибудь в Хартуме»… ამ ნაწყვეტის შემდეგ გარკვევით იკითხება დასკვნითი ნაწილი:
…Узниками Метехского замка становились выдающиеся деятели революционного движения – И.В.Сталин, М.И. Калинин, видный революционер-подпольщик Камо (Тер-Петросян). Был среди заключенных и будущий великий пролетарский писатель Максим Горький. По словам тов. Чарквиани, на всех в Грузии произвело большое впечатление решение Горького вернуться из Италии на Родину, и быть с народом, строящим светлое коммунистическое будущее. (ურატაძე: ბ-ნ რაჟდენ არსენიძისგან ვიცი, რომ სტალინი მეტეხში არასდროს მჯდარა - მერე მოიგონა ეს ამბავი).
*რაჟდენ არსენიძე - ქართველი სოციალ-დემოკრატი, ჟორდანიას მთავრობის იუსტიციის მინისტრი, მეტეხის ციხის ყოფილი პატიმარი.
საგარეოს საქმეთა სამინისტროს მანქანა მეტეხის ციხეშიНе удивительно, что буржуазно-националистическое правительство Грузии всячески пытается стереть любое воспоминание о революционном прошлом народа. Чего только нет в замке: древний храм и новые кельи, музей старинных карт и оружия, антикварная и книжная лавки, ресторан, но ничто не напоминает о месте Метехского замка в истории революционного движения.
Не лучше обстоят дела и с легендарной Авлабарской нелегальной типографией. Разгромленная царской охранкой еще в 1906 году, она была недавно восстановлена. Вот только находится она в частных руках и превратилась в аттракцион для любопытных!
Вернувшись в гостиницу, я с особым отвращением взглянул на всю ту вычурную роскошь, которая окружала меня в номере. Я думал о том, сколько простых, но таких необходимых домов могла бы построить для тех же гурийских крестьян народная власть на средства, потраченные на украшения одного этого номера! А что тогда говорить о гостинице в целом – ее стоимости, наверное, хватило бы на обустройство всей Гурии.
Но размышлять до утра времени не было. «Спать, спать!» - внушал я себе, но не мог заснуть от волнения: завтра в путь – на родину Вождя, в легендарный город в самом сердце страны – Гори!
*ამ კაცის ცუხილი მაინც და მაინც გურულებზე განსაკუთრებით სასაცილოა... თუ რატომ, ამას უკვე ჩემს შემდეგ (გაცილებით უფრო მოკლე) პოსტში მოგახსენებთ
· 
თბილისის ალტერნატიული ისტორია, რა იქნებოდა, რომ...
