რადგან "ფანძებზეა" აქ თემა (
,,ფანძები" ) , მაშინ ქართული ფეხბურთის უცხოელ ფანზეც იყოს, უფრო შეესაბამება განყოფილებას
Михаил Мельников
ამონარიდი ინტერვიუდან:
http://ntvplus.ru/sport/article.xl?id=49732Командные и личные предпочтения: Их очень много. Есть любимые страны –
Грузия, Финляндия, Мексика, Венгрия, Шотландия, Польша, Уругвай, Испания. В футболе с детства болел за
Tбилисское «Динамо», потом появились «Атлетико», «Лацио», «Манчестер Юнайтед», «Боавишта»... В хоккее – рижское «Динамо». Я только старался всегда, чтобы личные предпочтения никак не отражались на комментаторской работе.
А страсть к тбилисскому «Динамо» с 81-го года ведет отсчет или немного раньше?
Нет, раньше. Так получилось, что еще в школьные годы меня из-за аллергии родители на половину лета обязательно отвозили на юг, где всё уже отцветало к тому времени. А страсть к тбилисскому «Динамо» с 81-го года ведет отсчет или немного раньше?
Нет, раньше. Так получилось, что еще в школьные годы меня из-за аллергии родители на половину лета обязательно отвозили на юг, где всё уже отцветало к тому времени. Мы жили в Гаграх в грузинскоязычном санатории, и там, естественно, всё мужское население смотрело матчи тбилисского «Динамо». Это как раз был период, когда я немного начал разбираться в футболе и понимать, что я смотрю. В детстве болел, как и отец, за «Зенит» и ЦСКА, потому что он сам ленинградец и пережил войну. А во второй половине 70-х мог уже сделать самостоятельный выбор – тогда как раз тбилисское «Динамо» показывало шикарный футбол. В 78-м они чемпионами стали. Это было поколение Кипиани, Гуцаева, Чивадзе, Шенгелия и так далее.
А Котэ Махарадзе повлиял на эту любовь?
Да! Конечно! Я до сих пор думаю, что, по крайней мере, на русском языке я таких репортажей не слышал, а на остальных, наверное, не смогу оценить, даже если бы услышал. Это человек, которого я однозначно ставлю выше всех комментаторов всех времен. Очень рад, что мне посчастливилось однажды с ним общаться довольно долго. У меня еще есть какие-то записи того тбилисского «Динамо» с его комментариями.
А в чем заключалась его харизма и уникальность?
Во-первых, он актер. Он не комментировал, а играл матч именно как спектакль. Во-вторых, есть такой феномен, который я пока объяснить не очень могу, хотя со многими филологами на эту тему разговаривал. Русский язык становится гораздо богаче в той среде, где он не до конца родной. Например, во всех портовых городах – Сухуми, Одесса, Баку. В том кругу общения, который сложился у меня в Грузии, было много людей, которые очень хорошо говорили по-русски. Мне даже нравился этот акцент, но это не главное. Меня всегда поражало, как от людей, для которых этот язык не родной, я мог слышать такие языковые обороты, которых я никогда в Москве не слышал. Вот это второй фактор, почему я очень любил репортажи Котэ Махарадзе.
Котэ в одном из своих интервью говорил, что он специально во время репортажей добавлял акцент, потому что на сцене он говорил на русском без него.
Не могу спорить или соглашаться, потому что в театре я его видел, только когда он играл на грузинском. Может, у него действительно была такая фишка. Он же не только футбол, но и баскетбол какое-то время комментировал. Даже начинал с баскетбола, насколько я знаю.Мы жили в Гаграх в грузинскоязычном санатории, и там, естественно, всё мужское население смотрело матчи тбилисского «Динамо».А страсть к тбилисскому «Динамо» с 81-го года ведет отсчет или немного раньше?
Нет, раньше. Так получилось, что еще в школьные годы меня из-за аллергии родители на половину лета обязательно отвозили на юг, где всё уже отцветало к тому времени. Мы жили в Гаграх в грузинскоязычном санатории, и там, естественно, всё мужское население смотрело матчи тбилисского «Динамо». Это как раз был период, когда я немного начал разбираться в футболе и понимать, что я смотрю. В детстве болел, как и отец, за «Зенит» и ЦСКА, потому что он сам ленинградец и пережил войну. А во второй половине 70-х мог уже сделать самостоятельный выбор – тогда как раз тбилисское «Динамо» показывало шикарный футбол. В 78-м они чемпионами стали. Это было поколение Кипиани, Гуцаева, Чивадзе, Шенгелия и так далее.
А Котэ Махарадзе повлиял на эту любовь?
Да! Конечно! Я до сих пор думаю, что, по крайней мере, на русском языке я таких репортажей не слышал, а на остальных, наверное, не смогу оценить, даже если бы услышал. Это человек, которого я однозначно ставлю выше всех комментаторов всех времен. Очень рад, что мне посчастливилось однажды с ним общаться довольно долго. У меня еще есть какие-то записи того тбилисского «Динамо» с его комментариями.
А в чем заключалась его харизма и уникальность?
Во-первых, он актер. Он не комментировал, а играл матч именно как спектакль. Во-вторых, есть такой феномен, который я пока объяснить не очень могу, хотя со многими филологами на эту тему разговаривал. Русский язык становится гораздо богаче в той среде, где он не до конца родной. Например, во всех портовых городах – Сухуми, Одесса, Баку. В том кругу общения, который сложился у меня в Грузии, было много людей, которые очень хорошо говорили по-русски. Мне даже нравился этот акцент, но это не главное. Меня всегда поражало, как от людей, для которых этот язык не родной, я мог слышать такие языковые обороты, которых я никогда в Москве не слышал. Вот это второй фактор, почему я очень любил репортажи Котэ Махарадзе.
Котэ в одном из своих интервью говорил, что он специально во время репортажей добавлял акцент, потому что на сцене он говорил на русском без него.
Не могу спорить или соглашаться, потому что в театре я его видел, только когда он играл на грузинском. Может, у него действительно была такая фишка. Он же не только футбол, но и баскетбол какое-то время комментировал. Даже начинал с баскетбола, насколько я знаю. Это как раз был период, когда я немного начал разбираться в футболе и понимать, что я смотрю. В детстве болел, как и отец, за «Зенит» и ЦСКА, потому что он сам ленинградец и пережил войну. А во второй половине 70-х мог уже сделать самостоятельный выбор – тогда как раз тбилисское «Динамо» показывало шикарный футбол. В 78-м они чемпионами стали. Это было поколение Кипиани, Гуцаева, Чивадзе, Шенгелия и так далее.
А Котэ Махарадзе повлиял на эту любовь?
Да! Конечно! Я до сих пор думаю, что, по крайней мере, на русском языке я таких репортажей не слышал, а на остальных, наверное, не смогу оценить, даже если бы услышал. Это человек, которого я однозначно ставлю выше всех комментаторов всех времен. Очень рад, что мне посчастливилось однажды с ним общаться довольно долго. У меня еще есть какие-то записи того тбилисского «Динамо» с его комментариями.
А в чем заключалась его харизма и уникальность?
Во-первых, он актер. Он не комментировал, а играл матч именно как спектакль. Во-вторых, есть такой феномен, который я пока объяснить не очень могу, хотя со многими филологами на эту тему разговаривал. Русский язык становится гораздо богаче в той среде, где он не до конца родной. Например, во всех портовых городах – Сухуми, Одесса, Баку. В том кругу общения, который сложился у меня в Грузии, было много людей, которые очень хорошо говорили по-русски. Мне даже нравился этот акцент, но это не главное. Меня всегда поражало, как от людей, для которых этот язык не родной, я мог слышать такие языковые обороты, которых я никогда в Москве не слышал. Вот это второй фактор, почему я очень любил репортажи Котэ Махарадзе.
Котэ в одном из своих интервью говорил, что он специально во время репортажей добавлял акцент, потому что на сцене он говорил на русском без него.
Не могу спорить или соглашаться, потому что в театре я его видел, только когда он играл на грузинском. Может, у него действительно была такая фишка. Он же не только футбол, но и баскетбол какое-то время комментировал. Даже начинал с баскетбола, насколько я знаю.
ამის თარგმანის თავი არ მაქვს
თუ გინდათ დატოვეთ, ან დახურეთ, ან დინამოს შეუერთეთ
Attention is all you need.
მიხაილ მელნიკოვი (Михаил Мельников), ქართული ფეხბურთის და "დინამოს" ფანი НТВ-Плюс-ზე
